Антология "Фантасты об искусстве"
Составитель: Алексей Звероловлев
Витольд Зегальский. Писательская кухня
Гарри уселся в кресло, обвел мрачным взглядом комнату и
уставился на открытую дверь, которая вела в мастерскую. Там,
опутанные серпантином лент, вперемешку с грудами
магнитовизионных табличек, громоздились кучи приборов. Обычно
Гарри как-то их не замечал, но сегодня этот кавардак возмутил
его. Во рту было горько и болезненно сухо. От встречи в
стратобусе с ухмыляющимся Реви у Гарри остался неприятный
осадок.
- Катодий! - гаркнул он. - Где коньяк?
- Запамятовал, - отозвался из своего угла робот.
- Так-так. Тонкий намек на то, что-де пришла пора сменить
тебе лампы? И не мечтай. Еду, квартиру и одежду я получаю
даром, а за первосортную лампу надо выложить десять еврасов!
Понимаешь, осел?!
- Угу, - слегка позвякивая, буркнул Катодий. - Понимаю, но
все-таки лампа мне нужна. Иначе откажет контур и я не смогу
подать вам даже туфли.
- Так где же все-таки коньяк?
От рюмочки коньяка настроение у Гарри не поднялось ни на
микрон. Откинувшись на пневматическую подушку кресла, он даже
взглядом не поблагодарил Катодия, и тот опять спрятался в нишу
за шкафом, подчиняясь датчику самосохранения.
Гарри смотрел на стопку голубых, поблескивающих металлом
табличек, которые лежали в углу мастерской. На каждой с
помощью электромагнитных колебаний было записано по одному
литературному произведению, исполненному едкой иронии,
шуточных или серьезных размышлений. Вложив табличку в
воспроизводящий аппарат, можно было не меньше часа
наслаждаться трехмерной видеоновеллой, фильмодрамой или
романовизией.
И вот, пожалуйста, плоды фантазии человека и механизмов,
каторжного труда концептора, долгой маяты с бестолковой бандой
гомоидальных автоматов типа "Актер 85-В" валяются без
употребления. Черт знает что! Издевательство, да и только! А у
Реви приняли его дикую халтуру!
Вообще с того момента, когда в глобальном Центре развлечений
ввели строжайший и бездушный контроль над произведениями, для
авторов наступили черные дни. Автор собственноручно вводил
табличку в машину, а электронный мозг - экая бестия! - за
несколько минут проверял, не создал ли уже кто-нибудь на
планете сейчас или в прошлом чего-либо подобного. Автомат без
ошибочно устанавливал степень оригинальности замысла, отвергая
все, что не содержало в себе хотя бы тридцати процентов
новизны. Чаще всего табличка спустя некоторое время
выскакивала через другое отверстие под радостный свист
электронного устройства, которое одновременно открывало дверь,
ведущую на улицу. Возражения и протесты в расчет не
принимались. Работники Центра находились за стеной из
бронированного пластика и вообще не появлялись в зале
контроля. Поэтому при всем желании невозможно было заподозрить
кого-либо в пристрастии или хотя бы просто обругать, а жаль! -
это в какой-то степени могло сгладить горечь поражения. Не
помогала и модернизация "писательской кухни": приобретение все
более совершенных творческих автоматов со сверхшироким
диапазоном концепций, смесителями усложнений и избирателями
формы, работающими по принципу случайного поиска. Электронный
мозг Центра развлечений неистовствовал, отыскивал каких-то
древних авторов и милейшим голосом сообщал, что писатель, о
котором никто и не слыхивал, уже давным-давно придумал
подобную историю. Машина была неумолима и давала от ворот
поворот и молодым, еще не оперившимся юнцам, и всеми
признанным корифеям, уже на улице переживавшим свой позор.
Первой, разумеется, погибла эпиграмма. За время
существования человечества их было выдумано столько, что о
создании чего-то действительно нового перестали даже мечтать.
Правда, остались фанатики и маньяки, - разве обходится без
них? - попрежнему корпевшие над эпиграммами, но ведь во все
времена не было недостатка и в людях, пытавшихся создать
перпетуум мобиле. Стихами, естественно, никто не занимался -
автоматы делали это самостоятельно. Сравнительно большие шансы
на признание были у романовизий и видеоновелл, но н их
принимали не больно-то много. Гораздо чаще автор уходил с
табличкой в кармане: "На 90% гибрид Платона с Хемингуэем,
приправленный 50%-ным мезальянсом с Чарской... Оригинальных
мыслей - 0%. Благодарим за внимание. Мы всегда к вашим
услугам. Желаем дальнейшей плодотворной творческой работы". Ко
всему этому мозг еще добавлял замечание, свидетельствующее о
невероятной зловредности работников Центра: "Просим не
захламлять приемную отвергнутыми таблицами. Корзина за
дверью". И вдруг - улыбающийся Реви. Кто бы мог подумать, что
до сих пор никто ничего не написал о базальтовой рыбке,
цацкающейся с кринкой сметаны?! Разумеется, халтура, но Центр
ее принял и будет распространять в качестве двухсот шестьдесят
четвертого оригинального произведения, созданного в текущем
году в пределах Солнечной системы. Рауты, интервью, медали,
церемонии, награды, авторские встречи до конца жизни - минимум
по сто еврасов за встречу.
Отвратительная насмешка злой судьбы! Гарри мог есть сардины,
икру, разъезжать стратобусами по всем континентам, ежедневно
менять костюмы, но на лампу для Катодия нужно было десять
еврасов, отдых на пляжах Флориды обходился в кругленькую
сумму, даже банальнейший парусник невозможно было взять без
еврасов - парус не желал раскрываться. Совет Солнечной системы
выдвинул теорию сохранения узловых экономических стимулов,
поскольку считал, что иначе лень станет тормозом прогресса.
Словно человек уже по самой своей природе не призван быть
деятельным! Выдумали еврасы - платежное средство, всеобщий
эквивалент для всей Системы, без которого можно было жить в
достатке, но не вкушая особых удовольствий.
Размышления Гарри были прерваны сигналом тревоги, долетевшим
из мастерской. Он встал, подошел к двери и некоторое время
смотрел, зло стиснув зубы.
В одном углу могучий мужлан душил женщину, испускавшую
отчаянные вопли. В другом, неподалеку от электронного
переводчика, дрались три молодца, поливая друг друга
выражениями, взятыми из лексикона второй половины двадцатого
века. Гарри сжал кулаки.
- Успокойтесь немедленно! Вам что, на свалку захотелось?! -
крикнул он. Дерущиеся акторобы застыли. - Ну, чего
развоевались?
Гарри был взбешен. Это ж надо: ни минуты покоя в собственном
доме! Нет, больше ему не вынести! У него мелькнула мысль:
"Сдать их всех как металлолом под гидравлический пресс, и
точка!" Но тогда он останется один, без творческой мастерской.
- Ишь, разбушевались! - прошептал он.
- Она мне изменила, - принялся было объяснять робот.
"Забыл стереть основную концепцию", - подумал Гарри. Это как
раз и был один из тех холостых выстрелов, о которых уже
говорилось. Драма "Отелло". "А сейчас мой Грамидас, он же
Отелло, душит неверную, черт бы их побрал! Но ведь они же не
должны повторять роль без приказа".
- Что с вами? - гаркнул он. - Забавляетесь? Я же раз
навсегда запретил это! Черт-те что! Откуда я возьму еврасы на
ваши лампы, катушки, контуры? Старые роботы с полным
комплектом связей, а резвитесь будто юные пылесосы! И не
стыдно? Немедленно сотрите все роли!
Роботы недовольно забренчали. Но постепенно их лица
разгладились и превратились в ничего не выражающие маски,
ждущие индивидуализации, которую им придаст воображение
концептора или самого автора.
Гарри облегченно вздохнул. Вообще-то он любил свои автоматы,
хотя они были не первой молодости и нуждались в техосмотре. Он
с завистью подумал о мастерской Вильпоно, который написал
целых три романовизии, оригинальные на девяносто процентов, и
прямо-таки не знал, куда девать еврасы. У Вильпоно было сорок
гомоидаль-ных автоматов, все новые и экстра-класса. Таких акто-
робов, как у Гарри, Вильпоно держал в чулане и использовал их
в лучшем случае для изображения толпы на заднем плане.
Гарри сокрушенно вздохнул и снова подумал о роботах,
самовольно разыгрывающих свои роли, стоит ему только
отвернуться. Необходимы новые лампы, иначе они переколошматят
друг друга. Но откуда взять еврасы?
Вообще-то думать тут не о чем. Просто надо написать
что-нибудь новое и свежее. Гарри заскрежетал зубами и невольно
покосился на кучу табличек. Мозг из Центра... И подумать
только, что какой-то Реви отхватил пять тысяч! Наверно, теперь
не знает, куда их девать. А, дьявол! Базальтовая рыбка с
кринкой сметаны! Какая чушь! Халтура, боже, какая халтура!.. А
ведь придется что-нибудь написать. Перспектива не из радужных,
тем более что изматывающая нервы работа с акторобами вызывала
у него отвращение. Раньше считалось, что стоит быть богом.
Жаль, что такому типу не приходилось давать индивидуальность
роботу. Заскоки и фортели гомоидальных автоматов могут кого
угодно довести до белого каления. А потом, когда все уже
позади - тесты визии. планов, фона, цвета, звука, - когда
роботы сыграли свои роли и на это уже тошно смотреть, они за
спиной автора повторяют все ради забавы. Повторяют, потому что
он забыл стереть их индивидуальность и у них поизносились
блокирующие адаптеры. Им это, разумеется, нравится. Играют,
работая на износ. Да и лампы тоже могли бы быть получше.
Несколько часов работы - и теряют эмиссию. А откуда взять
еврасы?
Он сел. Нет, определенно надо что-то написать. Что-то новое.
Только откуда узнаешь, не напал ли уже кто-нибудь в седой
древности на подобный сюжет? К сожалению, произведение
искусства можно проверить, только когда оно полностью
окончено. Эта мысль привела Гарри в уныние. Концепционные
автоматы подводят. Что делать, у них ограниченный диапазон,
они не в состоянии соперничать с бездонным колодцем памяти
Центрального мозга. Все эти супружеские треугольники, че
тырехугольники, пятиугольники до предела использованы вместе
со всеми возможными схемами человеческих поступков. Место и
исторический период почти не имеют значения для Центра.
Например, к перенесению действия "Тоски" в афинский Акрополь,
во времена Фидия, электронный мозг отнесся весьма скептически,
позволив себе даже нелестные эпитеты в адрес Гарри.
- Катодий! - крикнул Гарри. - Еще один коньяк! Итак, надо
что-то написать. На первый взгляд нет ничего проще. Идешь к
концептору, нажимаешь наобум несколько клавишей, и через
десять секунд выскакивает табличка с готовой схемой, скажем
видеоновеллы с разработанным сюжетом, психологическими
характеристиками героев, временем действия, увлекательной
фабулой... Потом бросаешь табличку в диалогон, и тот, нарастив
на скелете схемы "словесное мясо", передает ее дальше, в
видеон и антуратор... Остается только дать индивидуальность
акторобам, разыграть с ними мизансцены, записать все это с
помощью киносинтезатора - и видеоновелла готова!
Гарри с отвращением посмотрел на концепционный автомат.
Почему этот нудяга выглядит как обыкновенная машина?
Конструкторы не придали ему внешности человека. А ведь тогда
гораздо легче было бы договориться. Но концептор - ящик.
Обыкновенный сундук. Даже обругать как следует нельзя. Да и
диапазон у него ограниченный. Тридцать миллиардов связей...
Маловато. Все уже написано... Кто бы подумал! Гарри
почувствовал, что начинает ненавидеть всех своих
предшественников, которые, вместо того чтобы заниматься
полезным делом, срезали тростниковые палочки, стругали клинья,
стило, выдирали перья у пташек, покупали карандаши, вечные и
шариковые ручки, пишущие машинки, магнитофоны. И писали,
писали, писали... Писали на всем и обо всем, что придет в
голову.
- Катодий! - рявкнул он. - Коньяку! Реви... Тупица без
искры воображения, без полета мысли. А ведь повезло.
Базальтовая рыбка и кринка cметаны. Чудовищная халтура! Но
что-то новое. И главное утверждает, что сам придумал. Выкинуть
концепционный автомат. Металлолом! На свалку! Рухлядь
бесполезная. Хм... А может, сделать заказ на расширение
диапазона? Но для этого нужны еврасы. Тьфу, пропасть...
Обязательно нужно что-то придумывать, писать, мучиться,
переносить капризы роботов с их разболтавшимися соединениями и
сработавшимися контурами...
Гарри понемногу цедил коньяк. Самое главное - идея. Это не
вызывало сомнений. Естественно, такая, на которую не мог
напасть никто в древности. Да и сейчас тоже. Некоторое время
он подумывал, уж не создать ли какой-нибудь исторический
сверхгигант в нескольких сериях, но потом отказался от этой
мысли. Сверхгиганты делали уже в двадцатом веке, стало быть,
это рискованно. Да и кто одолжит актеров за прекрасные глаза?
Гарри охватила тоска. Он нажал клавишу видеофона. На экране
появилось трехмерное изображение головы диктора.
Известия. Скучища.
"...на Марсе сдана в эксплуатацию фабрика искусственного
волокна. На торжественное открытие..."
Он переключился на другой канал.
"...планктон используется в огромных количествах. Белок,
содержащийся в одном кубическом метре хлореллы, оценивается
в..."
По четвертому каналу передавали беседу, по пятому - матч
Венера - Юпитер. Сдохнуть можно. Он с завистью подумал о
журналистах и репортерах. Вот у кого жизнь - малина. Что им
Центр развлечений? Они подчиняются Информации. Новизна формы и
фабулы им до лампочки... Им важен факт, а который раз об этом
говорится - первый или миллионный, безразлично. Открыто,
запущено, закрыто, начато... фабрики, заводы, каналы,
конференции... на Марсе, Земле, Луне...
"...профессор Фаркинс приступил к серии экспериментов,
имеющих целью перезапись информации, содержащейся в
человеческом мозге, в память электронной машины. Одновременно
с информацией машина должна воспринять и ощущение личности
человека, копией которого он является. Специальное устройство
обеспечит возможность связи с копией в форме обычной речи.
Однако процесс перезаписи необратим. Лишенные информации
клетки погибают. Поэтому копировать можно будет лишь мозг
людей, находящихся в состоянии агонии..."
Гарри вздрогнул и выключил видеофон - зачем загружать голову
ненужными подробностями, только тормозящими свободу
ассоциаций? Он презрительно взглянул на концептор, потом
крикнул:
- Катодий! Немедленно бумагу и карандаш!
- Что-о-о? - удивился робот.
- Бумагу и карандаш, говорю! Робот издал легкий звон.
- А где их взять? Разве что в антиквариате или музее. Да, в
музее. Там-то уж найдут.
- Карандаш и бумага в чулане под семейными альбомами! -
крикнул Гарри. - Ну, что уставился на меня?! Пошевеливайся!
После долгого отсутствия Катодий наконец вернулся, неся
запыленный карандаш и оборванный лист бумаги.
Итак, копии мозгов, электронные копии, вместилище
человеческой памяти, сознания, лежащие на полке домашней
фильмотеки, разговаривающие с каждым, кто подойдет к
микрофону и нажмет кнопку. Идея! Особенно радовала Гарри
легкость исполнения: нет ни сложного изображения, ни
акторобов, он сам сыграет роль. Достаточно обычного робота,
того же Катодия, нескольких динамиков, микрофонов и немного
так называемых "визийных настроений". Все гениальное просто.
"На худой конец - уголок какого-нибудь шкафа, полки,
коридора, но очень скупо", - подумал он.
Через минуту Гарри, чувствуя на себе изумленный взгляд
Катодия, уже писал видеоновеллу.
"Кримен еще раз прошелся по комнате. Робот мог что-нибудь
забыть и неожиданно вернуться. Кримена уже давно интересовал
один на первый взгляд незначительный факт: лампы робота
слишком быстро изнашивались.
Кримен подошел к шкафу и вынул оттуда небольшой сверток.
Установить в комнатах замаскированные миниатюрные
видеофонические камеры было нетрудно. Он проверил цепь и
подключил ее к внешней сети.
Перед тем как уйти, еще раз взглянул на полки фильмотеки.
Рядом с коробками лент и табличек лежали несколько ящичков, в
которые были вмонтированы динамики и микрофоны.
- Эх, - вздохнул Кримен. - С родней поболтаю в другой раз.
Анодий мог прийти в любой момент, а Кримену надо было
удалиться на безопасное расстояние, чтобы индикатор робота не
обнаружил его присутствия. Он быстро вышел.
Винный погребок на вертолетном вокзале был в этот час пуст.
Кримен удобно уселся в кресле, заказал рюмочку рислинга и
включил ручной видеофон. Экранчик замигал и погас. Кримен
постучал пальцем по корпусу.
Не помогло. "Опять замыкание, - недовольно подумал он. - Надо
обязательно отдать в ремонт. А может, лучше купить новый?"
Он в отчаянии нажал кнопку звука, чтобы определить размер
повреждения. В динамике зашелестело. Кримен с удивлением
услышал тихий разговор и принялся крутить ручку модулятора.
- Это ты? - Он узнал голос своего деда, льющийся из ящичка.
- Я рад. Люблю посещения. Что нового? В динамике зазвенело.
- Ничего особенного, - раздался его собственный голос. -
Мне, право же, неловко: я слишком часто отнимаю у тебя время и
прерываю твои размышления.
- Ничего, ничего, - ласково буркнул дед.
- Я был в городе, забежал к тете Анастасии. Она угостила
меня кофе.
- Каким? Натуральным или той синтетической пакостью, от
которой мухи дохнут?
- Не знаю. Сейчас он уже лучше, чем в твое время. А может,
и натуральный. На дне был осадок.
- Значит, определенно натуральный. Ну и как там она? Ездила
куда-нибудь отдыхать? В динамике опять зазвенело.
- В Бразилию. Наверно, оттуда и привезла натуральный кофе.
Жуть! У нее не осталось ни одного евраса! Теперь сидит и
думает, где взять.
- Послушай, Берт. Нам кто-то мешает, - заструился голос
деда. - Я слышу какие-то звуки. Это действительно ты?
- Ну конечно, я, - уверил голос Кримена-внука, со
провождаемый легким звоном. - А кто же еще?
- Лжешь, нагло лжешь! - взвизгнул дед. - Ты робот моего
внука! Сукин ты сын! Вот погоди, доберусь я до тебя!
- Дедушка, это клевета. Неужели ты думаешь, что я мог бы
подсунуть вместо себя глупого робота?! Анодия?! У него же
лампы почти полностью потеряли эмиссию!
- Вот это-то я и слышу, - буркнул дед. - Тебя выдает звон,
стервец! Будешь подделываться под моего любимого внука?!
Будешь?! Десятый раз тебя ловлю. Пресс по тебе плачет!
- Да, это я, Анодий, - сокрушенно отозвался робот. - Не
сердитесь. Вообще-то странно, что вы меня узнаете. Ведь я
подстроился под голос хозяина. Неужели в нем есть что-то
особенное?
- Ты подлец! - гремел дед. - Паскудная коробка с шурупами и
проволокой, подделывающаяся под моего Берта. Как я узнаю тебя?
Очень просто: стоит тебе нагреться, как ты начинаешь звенеть.
- Я этого не слышу, - буркнул робот.
- Зато я слышу. Что у тебя на уме? Тебя нужно разобрать на
части. Зачем ты мне морочишь голову?
- Тяжела доля робота, дедушка.
- Я тебе покажу дедушку!
- Пардон. Как ни крути, все равно останешься прибором. А я
очень люблю быть человеком, - замурлыкал Анодий. - Вы не
представляете себе, как приятно хоть минуту побыть человеком,
получить индивидуальность.
Дедушка несколько секунд молчал.
- У тебя все провода перепутались! - заявил он наконец. -
Все твои системы ржа проела!
- Простите! - с готовностью отозвался Анодий. - Я не хотел
вас обидеть. Но и у меня есть гордость, я не желаю слушать
ваши бесконечные обвинения и нападки. Не желаю. Как хотите.
Ваша сестра, Филомена, гораздо вежливее со мной. Мы подолгу
беседуем. Весьма культурная и интеллигентная дама.
Динамик замолчал.
- Знаешь, Анодий, - сказал наконец дедушка, - ты уж того,
не обижайся. Я ведь тоже очень люблю поболтать с живыми. А
ведь ты живешь; ходишь, видишь, осязаешь... Тебе вовсе не так
плохо, Анодий. Останемся друзьями. Расскажи, что слышно в
городе? Еще цветет наш каштан перед домом?"
Гарри отложил карандаш, взял листок бумаги и кинулся в
мастерскую. Обработка литературного текста заняла совсем
немного времени. Часа через три он вышел из дома с готовым
произведением в кармане. На вертакси добрался до Центра
развлечений. В веселом расположении духа подошел к
контрольному электронному мозгу. Опустил табличку в отверстие
машины. Прибор секунду побренчал, потом послышался свист,
табличка вывалилась и одновременно открылась дверь, ведущая на
улицу.
- Что?! Опять?! - пролепетал Гарри. - Да ты ошибаешься,
кретин! Кто мог написать этакое, а?
- Был такой фантаст во второй половине двадцатого века,
Витольд Зегальский, - вежливо ответил электронный мозг Центра.
- Использовать не можем. Стопроцентный плагиат. Благодарим за
внимание. Мы всегда к вашим услугам... Корзинка за дверью.
Гарри выругался, швырнул табличку в угол и вышел на улицу.
Текст взят с сайта http://rivne.crystalpower.org
на главную антология "Фантасты об искусстве"
