Антология "Фантасты об искусстве"
Составитель: Алексей Звероловлев
Максим Самохвалов. Книготрон
- Смотри, - сказал Степа, который учился со мной на одном
факультете, - вот, привезли вчера.
Я уставился на квадратный сундук с кнопочками, рычажками и
регуляторами.
- Отличная штука!
Степан взял с полки книжку, оторвал корешок с обложками и
сунул бумажный блок в щель.
- Это что? - усмехнулся я, - новый скоростной утилизатор?
- Ты не понимаешь, - щелкнул переключателем Степа, - это
новый промышленный стандарт, позволяет из любой книги сделать
звук. Причем не просто звук, а модный, крутой, звук. Вот,
например я сейчас вложил туда книгу про Конана, тридцать
второй том. Ждем некоторое время, пока сформируются, так
называемые, "сэмплерные" основы...
Я с изумлением смотрел, как ползет огонек на индикаторе.
Наконец он вспыхнул зеленым.
- Во! - крикнул Степан, - готово! Теперь подключаем к
усилителю.
В мониторах грянуло!
Я шарахнулся, но устоял.
Степа засмеялся и кинулся к аппарату. Его руки ловко
забегали по пульту управления. Если сначала был однообразный
ритм, то потом его сменили булькающие звуки. Непонятным
образом эти звуки заставляли все мои внутренности бултыхаться
в такт.
Я иногда слушаю "кислоту", но тут было что-то вообще
несусветное. У меня возникла мысль, что одуревшие западные
инженеры создали что-то такое, что не может называться
музыкой.
Физиологическое восприятие частоты и выволакивающий душу
надрыв.
Степа особо яростно крутанул какую-то ручку и щелкнул
красным рубильником. Мерзко запиликало, смешалось с общим
кошмаром и мне по настоящему стало худо. И тут он нажал
какую-то пада... педаль. Ударило в голову. Мне стало очень
нехорошо...
Степан выключил музыку и радостно погладил аппарат.
- А если туда запихать классика, например, Толстого? -
спросил я, пытаясь отдышаться, - не пробовал?
- Это мысль, - обрадовался Степан, - только где взять?
- На первом этаже библиотека, - напомнил я.
Мы получили несколько десятков книг, вызвав тихое
помешательство у романтичной библиотекарши, потому как брали
не шелуху какую, а "нетленку".
В библиотеке, вместо непременного портрета классика над
стойкой, красовался ватманский лист со стихотворением:
Не иди студент за дозой
Обойдись прекрасной прозой
А на двери такое:
Если сунул в библу рыло
Вытри сопли, выключи мобило
Когда мы забросили книгу Льва Николаевича в недра
агрегата, тот долго не подавал признаков жизни.
- Сэмплы, двадцатичетырехбитные!
- Ну, дак, - вспомнил я, - семь раз переписывал.
- И все одиннадцать версий потом пошли в дело! - злобно
засмеялся Степа.
Я, из уважения к написавшему кучу букв монстру литературы,
промолчал, хотя мне было очень смешно.
В колонках что-то забубнило, а потом шлепнуло. И затихло.
- И это что? Все?
Мы помолчали. Аппарат тоже молчал. Степа отвесил губу:
- А зачем писал, тогда?
Он покрутил какую-то ручку, но кроме ржанья коня - аппарат
ничего не смог воспроизвести.
- Давай "Вишневый сад" туда, - я протянул томик.
Запихали и "сад". В колонках захлюпало, потом раздался
ноющий, противный звук.
- Ритму надо! - заметил Степа и стал перебирать книги.
- Берешь книгу, а сэмплов - фигу, - пошутил я.
Степан торжествующе извлек красный томик.
- Маяковский! - сказал он и засмеялся. - Помнишь,
разборки?
Я тоже вспомнил, как наша "классная" ругала нас за, не
предусмотренную в комсомольских планах, вечеринку, строго
вопрошая: "Вы что там делали? Вы там чем занимались?
Маяковского читали, ну? Отвечайте!"
А потом перестройка! Какой такой Маяковский, вы что,
тетенька? Простудились, что ли?
Когда вложили пролетарскую поэзию, дело наладилось. Ритму
дали. Ударов сто восемьдесят в минуту. Хук, хук, хук и потом
шоркнет. Меня опять начало "шотданить", мотать из стороны в
сторону.
Причем, ритм был явно рубленый, как и стихи у Маяковского.
Шаг лево, шаг вправо...
Когда нам удалось выключить аппарат, в организме осталось
какое-то матросское ощущение, как будто только с корабля
сошел, не остойчивого весьма.
- Давай еще чего-нибудь! - сказал я разъяренно. - Шибко
музыка плющит!
- Так прозу надо, стихи! - орал обезумевший Степан,
вырывая из Маршака корочки с переплетом. Самуэлыч оказался так
себе, какое-то дутье в колонках и звуки коньков на льду.
Про хоккей он, что ли, писал?
- Давай к Седунчиковой сходим, - у меня возникла мысль, -
она вроде как книги читает!
- Правда, что ли? - изумился Степан.
- В натуре! Она на дискотеки ни ногой, так пусть поможет
тем, кто ходит! Даст хорошую литературу на вечер! Это же
первейшая обязанность каждого любителя хорошей книги, прочитал
- дай другому!
Вечером, в зале было полно студентов, а мы со Степаном
только закончили таскать книги. Седунчикова зажалась, отдала
только про пятитомную книгу про то-ли жатву, то-ли жатку.
Но зато она навела на мысль поговорить с местными
литературными бомжами, у которых Седунчикова отоваривалась
качественной литературой, те тырили откуда-то.
За тридцать рублей они принесли нам две пачки с книгами.
Там было все!
И Сартр с Борхесом, Маркус какой-то, и прочие Карды Скот
Олсоны... И где только достали?! Предлагали за сотню грузовик
с Марининой, но мы вежливо отказались. Нам и того, что есть -
достаточно.
Началась дискотека.
Степка закинул в жерло аппарата первую порцию книг.
Зашамкало, студенты начали елозить по залу, отклонять туловища
и всячески вибрировать.
Они еще не поняли, какой хороший аппарат им сочиняет
музыку!
А мы колдовали над топкой, решали в каком порядке
"ремиксить" книги.
- Давай Сартру энту, а в довесок два Елвина Брукса! И
догонимся томом Сидни Шелдона, это для эротического настроя,
гляди какая красотка!
С обложки действительно, мило улыбалась прекрасная
блондинка, приставляя между делом огромное ржавое долото к
мирно спящему господину во фраке.
Замутили мы эту "копозишн".
Зал одурело задергался, стало трудно различить конкретные
мотивы литературы в разнообразных вариациях частоты. Мелькают
одухотворенные лица, ноги-руки, руки-ноги. Как в фильме про
Буратино, когда Карабас-Барабас трясет сундук со своими
малахольными куклами.
К концу вечера зал выбился из сил, кто лежал, кто,
прислонившись к стене, стонал от радостного утомления. Теперь
наша институтская дискотека стала очень популярной. Вход -
только с книгой!
Родители тоже радуются, отроки идут гулять с духовной
пищей в руках!
- Вот дерьмо! - говорят родители, качая головами.
Во общем, все довольны.
Только библиотекарша гадить начала. А еще интеллигентка!
Поймали сначала с кусачками, затем ее и вовсе током шибануло,
когда пыталась свет вырубить на щите... Стоит вся такая,
разлохмаченная, чумазая, только ветра не хватает, чтоб волоса
гордо развевались.
- Вера Пална, - говорим, - что вы тут делаете?
- Машинку вашу адскую, - говорит, - уничтожу!
- Народ, - говорит Степка укоризненно, - к литературе
потянулся... А вы!
Тут библиотекарша заплакала, вывернула свои чудаковатые
каблуки и побежала по коридору, чисто чучундра, в натуре.
Так и смотрели ей в след, даже засмеяться не смогли.
(c) 2000
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
Текст взят с сайта http://rusf.ru
на главную антология "Фантасты об искусстве"
