Антология "Фантасты об искусстве"
Составитель: Алексей Звероловлев
Курт Воннегут. А кто я теперь?
-----------------------------------------------------------------------
Перевод М. Ковалевой
Курт Воннегут. "Колыбель для кошки"
Кишинев, "Литература артистикэ", 1981.
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
-----------------------------------------------------------------------
"Клуб Парика и Маски" - наш любительский театральный кружок в Северном
Кроуфорде - единогласно решил поставить этой весной "Трамвай "Желание"
Теннесси Уильямса. Дорис Сойер у нас всегда была за режиссера, но на этот
раз заявила, что ничего не получится - у нее серьезно больна мать.
Вот и вышло, что эту руководящую должность навязали мне, хотя до сих
пор мне приходилось руководить только рабочими, устанавливающими
комбинированные алюминиевые рамы со ставнями, которые я продавал.
Конечно, я поставил кое-какие условия, когда брался за режиссерскую
работу, и самое главное, что Гарри Нэш - единственный стоящий актер в нашем
кружке - взял ту роль, которую в кино играл Марлон Брандо. Когда
распределяли роли, Гарри отсутствовал, и я не знал, возьмется он за эту роль
или нет. Он вообще никогда не приходил на наши собрания. Стеснялся. Не то
чтобы он пропускал собрания из-за каких-то там дел. Женат он не был и вообще
с женщинами не знался - да и среди мужчин у него друзей не было. Просто он
избегал всяких сборищ по одной причине: он не мог двух слов связать без
готового текста.
Так что пришлось мне на другой день тащиться в скобяную лавку Миллера -
Гарри у него работает продавцом - и просить его согласия. По дороге я
заглянул на телефонную станцию - они мне прислали счет за разговор с
Гонолулу, а я в жизни своей не звонил в Гонолулу.
Там я и увидел эту красавицу в первый раз. Она сидела за окошечком. И
она мне объяснила, что телефонная компания поставила машину-автомат для
выписывания счетов, но пока эту машину не отладили как следует и она что-то
пошаливает. Она приехала недавно - привезла эту машину и должна была обучить
местных девушек с ней управляться.
- А вы к нам надолго? - спросил я.
- В каждом городе я живу месяца по два, сэр.
Глаза у нее были синие, прелестные глаза, только ни надежды, ни
любопытства в них не было, ни проблеска. Она мне сказала, что так вот и
странствует из города в город уже два года - всегда и всем чужая.
И тут мне пришло в голову, что ведь она может сыграть Стеллу в нашей
пьесе. Стелла - это жена того типа, которого играет Марлон Брандо, жена
человека, чью роль я хотел поручить Гарри Нэшу. Я объяснил ей, когда и где у
нас назначены актерские пробы, и прибавил, что своим приходом она
осчастливит наш коллектив.
Она так удивилась, что даже немного ожила.
- Знаете, ведь мне первый раз в жизни предлагают принять участие в
каком-то общем деле.
- Что же, - сказал я, - лучший способ сразу познакомиться со славными
людьми - это сыграть с ними в одной пьесе.
Она сказала, что ее зовут Элен Шоу. Сказала, что сделает сюрприз мне и
себе самой. Может, просто возьмет да и придет.
Вы, наверно, думаете, что Гарри Нэш уже оскомину набил всему Северному
Кроуфорду, играя чуть ли не в каждой пьесе. Совсем наоборот: не исключено,
что Северный Кроуфорд до скончания веков будет с удовольствием смотреть на
Гарри Нэша, потому что на сцене он никогда не был Гарри Нэшем. Когда в
спортивном зале средней школы взвивался вверх малиновый занавес, Гарри и
телом и душой превращался в того человека, которого выдумал и создал
режиссер.
Как-то кто-то заметил, что надо бы Гарри показаться психиатру: пора бы
ему стать более интересным, ярким и в жизни - тогда он, по крайней мере,
хоть женится, а может, и работу себе подыщет получше, чем у Миллера за
пятьдесят долларов в неделю.
Когда я зашел к Миллеру и сказал Гарри, что меня назначили режиссером и
я хочу дать ему роль, он спросил, как обычно, когда ему кто-нибудь предлагал
роль, и по правде сказать, это был грустноватый вопрос:
- А кто я теперь?
Актерские пробы я проводил, как всегда, в зале собраний на втором этаже
нашей Публичной библиотеки. Дорис Сойер. - наш постоянный режиссер - пришла
поделиться со мной своим богатым опытом. Мы с ней вдвоем важно восседали
наверху, а те, кто претендовал на роли, ждали внизу.
Чтобы доставить удовольствие Гарри - да и самим себе тоже, - мы
попросили его читать сцену, где он бьет свою жену. И он так за это взялся,
что мы будто увидели новую сцену, которой у Теннесси Уильямса и в помине не
было. На Гарри был коротенький двубортный пиджачок, как у выпускника средней
школы, со складочкой на спине, и крохотный галстучек красного цвета с
лошадиной головкой. Он снял пиджак и галстук, расстегнул воротник,
повернулся спиной к нам с Дорис - это он накачивал себя, чтобы войти в роль.
И рубашка на спине у него лопнула - хотя с виду она была совершенно новая.
Это он ее нарочно порвал, чтобы с самого начала еще больше походить на
Марлона Брандо.
Когда он обернулся к нам, это уже был широкоплечий красавец,
самоуверенный и жестокий. Дорис подавала реплики за Стеллу, его жену, и
Гарри так ее закрутил, что эта очень-очень старенькая леди почувствовала
себя очаровательной беременной девчонкой, чей муж, необузданный, как
горилла, вот-вот расшибет ей голову. А с нее это и на меня перекинулось. Я
читал за Бланш - по пьесе это сестра Стеллы, - и провалиться мне, если Гарри
не нагнал на меня такого страху, что мне показалось, будто я сам стал
пьяненькой и увядшей красавицей южанкой.
И пока мы с Дорис приходили в себя, словно просыпаясь после наркоза,
Гарри положил на стол пьесу, натянул пиджачок и снова превратился в бледного
продавца из скобяной лавки.
- Ну как... как я, справился? - спросил он, и сразу было видно, что он
вовсе не уверен, дадут ему эту роль или нет.
- Что ж, - сказал я. - Для первого раза не так уж плохо.
- Спасибо! Большое спасибо, - сказал он, пожимая мне руку.
- Скажите, вы там, внизу, не видели красивую девушку, новенькую? -
спросил я. Я ждал Элен Шоу.
- Не заметил, - сказал Гарри.
Но оказалось, что Элен Шоу пришла-таки на репетицию и вдребезги разбила
наши с Дорис надежды. Мы мечтали, что наш "Клуб Парика и Маски" в кои-то
веки выпустит на сцену по-настоящему красивую, взаправду молодую девушку
вместо очередной видавшей виды сорокалетней особы, которую приходится всеми
правдами и неправдами выдавать за девчонку.
Во Элен Шоу играть не могла даже под страхом смерти. Что бы мы ей ни
давали читать, она оставалась той же барышней, с той же самой улыбкой
наготове для каждого, кто придет жаловаться на телефонные счета.
- Милая, - сказала Дорис, - я хочу задать вам один интимный вопрос.
- Пожалуйста, - сказала Элен.
- Вы когда-нибудь были влюблены? - спросила Дорис. - Я только потому
спрашиваю, - добавила она, - что воспоминание о любви могло бы вас согреть,
оживить...
Элен сдвинула брови и глубоко задумалась.
- Вы знаете, я ведь все время в разъездах. И там, где я бываю по
службе, все мужчины уже женаты, а я нигде не задерживаюсь надолго и ни с кем
другим познакомиться не успеваю.
- Ну а в школе? - спросила Дорис. - Разные там обожатели и детские
влюбленности, а?
Элен и над этим вопросом глубоко задумалась и сказала:
- А мне и в школе приходилось то и дело переезжать. Папа у меня
строитель, он все время ездил со стройки на стройку, так что я то с кем-то
здоровалась, то прощалась - и все.
- Да-а, - сказала Дорис.
- А кинозвезды не в счет? - спросила Элен. - Нет, конечно, не
взаправду, Я никого не видела - только на экране...
Дорис взглянула на меня, потом на потолок.
- Да-а, пожалуй, можно считать, что это тоже любовь. Тут Элен несколько
оживилась:
- Я по многу раз смотрела фильмы про любовь и мечтала, что выхожу замуж
за героя.
- Угу, - сказала Дорис.
- Большое спасибо, мисс Шоу, - сказал я. - Пройдите вниз и подождите
вместе со всеми. Мы вас вызовем.
Пришлось искать другую Стеллу. Но не было такой - просто не было в
нашем клубе ни одной такой женщины, с которой бы жизнь не стряхнула утреннюю
росу. Я вздохнула
- Одна сплошная Бланш! - то есть я хотел сказать, что у нас полно
увядших женщин, которые могут сыграть роль Бланш, потрепанной сестры Стеллы.
- Такова жизнь: двадцать Бланш на одну Стеллу.
- А когда находишь Стеллу, - сказала Дорис, - обнаруживается, что она
понятия не имеет о любви.
Мы с Дорис решили, что надо попробовать последнее средство. Надо
заставить Гарри Нэша сыграть эту сцену с Элен.
- Может, он сумеет зажечь ее хоть чуть-чуть, - сказал я.
- Эта девушка - негорючий материал, - ответила Дорис.
Мы крикнули Элен, чтобы она поднялась к нам, и послали кого-то
разыскивать Гарри. На пробах - и даже на репетициях - Гарри никогда не
оставался со всеми. Как только кончались его реплики, он мгновенно скрывался
в какое-нибудь убежище, откуда ему было слышно, если позовут.
Элен поднялась к нам наверх, и тут мы с удивлением увидели, что она вся
в слезах, - стало ужасно ее жалко.
- Господи, - сказала Дорис, - да что же это, милочка, что случилось?
- Ужасно, правда? - сказала Элен, не поднимая головы.
Дорис ответила единственной фразой, которой утешают в таких случаях
расстроенных актеров-любителей:
- Ну что вы, дорогая, вы... вы чудесно сыграли.
- Ничего подобного, - сказала Элен. - Я ходячий холодильник, сама знаю.
- Она расплакалась еще горше. - А что я могу поделать, если у меня такая
жизнь? Я только и знала, что мечтать о кинозвездах, как идиотка. А когда я
встречаю славного человека в жизни, я вдруг чувствую, словно меня посадили
под стеклянный колпак, и, как бы я ни рвалась, мне даже и дотянуться до
этого человека нельзя.
И Элен оттолкнула что-то, словно и вправду ее окружал стеклянный
колпак.
По лестнице кто-то гулко затопал. Похоже было, что водолаз выбирается
из бездны в своих ботинках, подкованных свинцом. Это Гарри Нэш на ходу
превращался в Марлона Брандо. Вот он показался в дверях - руки у него
свисали чуть не до самого пола. Он уже настолько вошел в роль, что при виде
плачущей женщины презрительно скривил губы.
- Гарри, познакомьтесь, пожалуйста, - сказал я, - это Элен Шоу. Элен -
Гарри Нэш. Если вы будете играть Стеллу, он будет вашим мужем.
Гарри и не подумал пожать ей руку. Он сунул руки в карманы, набычился и
окинул ее с ног до головы таким взглядом, будто сразу содрал с нее всю
одежду. Слезы у нее высохли в мгновение ока.
- Хотелось бы, чтобы вы сыграли сцену ссоры, - сказал я. - А потом -
сцену примирения.
- Идет, - сказал Гарри, не спуская глаз с Элен. От этого взгляда одежда
на ней испарялась так быстро, что она и. прикрыться не успевала. - Идет,
если Стелл не будет ломаться.
- Что? - сказала Элен.
Она стала красная, как помидор.
- Стелл - Стелла, - бросил Гарри. - Это вы - Стелл, моя жена.
Я раздал им тексты. Гарри выхватил у меня роль и "спасибо" не сказал. У
Элен руки что-то не слушались, и мне пришлось вложить тетрадь в ее онемевшие
пальцы. -
- Что тут можно выбросить? - спросил Гарри.
- Что? - я не понял.
- Тут в одном месте написано, что я выбрасываю из окна приемник, -
сказал Гарри. - Что бросать?
Я сказал, что приемником будет железное пресс-папье, и открыл окно
пошире. Элен Шоу перепугалась до смерти.
- Откуда начинать? - спросил Гарри, повел плечами, и мышцы у него
заходили ходуном, как у боксера, разминающегося перед боем.
- Начните на несколько реплик раньше того места, где вы бросаете
приемник, - сказал я.
- О-кэй, о-кэй, - сказал Гарри, а сам все раскалялся, раскалялся. Он
пробежал глазами ремарки. - Так-так, - сказал он. - Я выброшу приемник, она
побежит за сцену, я ее догоню и врежу ей разок.
- Верно, - сказал я.
- О-кэй, детка, - сказал он Элен, и глаза у него сузились в щелки. - На
старт! Внимание, крошка! Пошли!
Когда сцена кончилась, Элен Шоу была вся в поту, как портовый грузчик,
и обмякла, как угорь без воды. Она села, приоткрыв рот, и голова у нее
свесилась набок. Разлетелся вдребезги тот стеклянный колпак, под которым она
чувствовала себя в целости и сохранности. Какой там колпак!
- Даешь роль или нет? - зарычал на меня Гарри.
- Даю, - сказал я.
- Давно бы так, - проворчал он. - Ну, я пошел... До скорого, Стелла, -
бросил он Элен и вышел, изо всех сил грохнув дверью.
- Элен? - позвал я. - Мисс Шоу?..
- M-м? - сказала она.
- Вы будете играть Стеллу, - сказал я. - Это грандиозно!
- Да? - сказала она.
- Не знала, что в вас столько огня, милочка, - сказала Дорис.
- Огня? - повторила Элен. По-моему, она еще не соображала, что под ней
- стул или мустанг.
- Ракета! Фейерверк! Ведьмино колесо! - сказала Дорис. И вот мы начали
репетировать по четыре раза в неделю. В первую же репетицию Гарри с Элен
задали такой темп, что измотали всех участников, хотя те были увлечены как
никогда. Обычно режиссер ходит и умоляет всех учить роли, но мне об этом
заботиться не приходилось. Гарри и Элен работали так здорово, что все
остальные считали делом чести и совести поддержать их, и старались вовсю.
Мне здорово повезло - по крайней мере, я так считал. Все шло блестяще,
с такой отдачей и накалом, что как-то мне пришлось сказать Гарри и Элен
после одной любовной сцены:
- Знаете, оставьте хоть немного про запас. А то вы оба до премьеры не
дотянете, понятно?
Я это сказал на четвертой или пятой репетиции, и рядом со мной в зале
сидела Лидия Миллер - она играла Бланш, увядшую сестрицу. В жизни она была
женой Верна Миллера. Берн - владелец миллеровских скобяных лавок и хозяин
Гарри.
- Лидия, - спросил я. - Ну как, есть спектакль?
- Спектакль-то есть, это точно, - ответила она. Но она сказала это с
таким выражением, будто я натворил Бог знает что, будто я ужасный
преступник. - Можете гордиться.
- Что вы хотите сказать? - спросил я. Мне-то казалось, что я вправе
радоваться и гордиться. - Разве что-то происходит за моей спиной?
- А вы не заметили, что эта девушка влюблена в Гарри?
- По пьесе? - спросил я.
- Причем тут пьеса! - сказала Лидия. - Вы только посмотрите на нее -
сейчас-то никакого спектакля нет. - Она невесело усмехнулась. - Эту пьесу
ставите вовсе не вы.
- А кто же? - спросил я.
- Мать-природа, и она уж спуску не даст, - сказала Лидия. - Только
подумать, что станется с бедной девочкой, когда она поймет, какой Гарри на
самом деле. - Но она сразу же поправила себя: - То есть поймет, что он -
никакой.
Я вмешиваться не стал - решил, что не мое это дело. Я слышал, как будто
Лидия пыталась что-то предпринять, только ничего у нее не вышло.
- Знаете, - сказала Лидия Элен однажды вечером, - я как-то играла Энн
Рутледж, а Гарри был Авраамом Линкольном.
Элен всплеснула руками.
- Это был рай, да?
- Более или менее, - сказала Лидия. - Порой я настолько увлекалась, что
любила Гарри так, как Энн должна была любить Авраама Линкольна. Приходилось
себя одергивать, вспоминать, что Гарри никогда в жизни не будет освобождать
рабов и что он всего-навсего продавец в лавке моего мужа.
- Он самый изумительный человек на свете, - сказала Элен. - Я никогда
таких не встречала.
- Но, конечно, когда играешь вместе с Гарри, нужно заранее быть готовой
к тому, что случится после окончания последнего спектакля, - сказала Лидия.
- О чем вы говорите? - спросила Элен.
- Когда представление окончено, - сказала Лидия, - то все, что вы там
себе ни выдумали про Гарри, - все исчезает как сон.
- Не верю, - сказала Элен.
- Знаю, что поверить трудно, - согласилась Лидия.
Тут Элен вдруг обиделась.
- А зачем вы это рассказываете мне? - спросила она. - Даже если это
чистая правда, мне-то какое дело?
- Я... я не знаю, - Лидия явно пошла на попятный. - Мне... просто
показалось, что вам это будет интересно.
- Ни капельки, - сказала Элен.
И вот подошла премьера. Мы показывали спектакль три вечера подряд - в
четверг, пятницу и субботу, и все зрители были прямо-таки сражены наповал.
Они ловили каждое слово, верили всему, что происходило на сцене, и когда
малиновый занавес пошел вниз, их можно было тепленькими везти в желтый дом
следом за Бланш, увядшей сестрицей.
В четверг девушки из телефонной компании прислали Элен двенадцать алых
роз. Элен вышла на вызовы к краю сцены, взяла розы и выбрала одну - для
Гарри. Но когда она обернулась и протянула ему розу, Гарри уже исчез. Это
была дополнительная сценка под занавес - девушка, протягивающая розу никому,
в никуда.
Я пробежал за кулисы, отыскал ее - она все еще сжимала в руке эту розу.
Букет она куда-то забросила. В глазах у нее стояли слезы.
- Что я ему сделала? - спросила она меня. - Разве я его чем-нибудь
обидела?
- Да нет, - сказал я. - Это у него такая манера. Как только спектакль
кончается, Гарри удирает со всех ног.
- А завтра он тоже исчезнет?
- Не снимая грима.
- И в субботу? - спросила она. - Он же должен остаться на банкет -
банкет ведь для всей труппы?
- Гарри в жизни не ходил на банкеты, - сказал я. - После того, как
дадут занавес в субботу, никто не увидит Гарри до понедельника, когда он
придет на работу в свою лавку.
- Какая жалость! - сказала она.
В пятницу Элен играла намного хуже, чем в четверг. Видно было, что она
думает о чем-то другом. Она видела, как Гарри убежал после поклонов. И не
сказала ни слова.
Зато в субботу она превзошла самое себя. Как правило, темп задавал
Гарри. Но в субботу ему пришлось поднажать, чтобы угнаться за Элен.
Когда занавес опустился после всех вызовов, Гарри собирался смыться, но
ничего не вышло. Элен не отпускала его РУКУ.
- Ну, мне пора идти, - пробормотал он.
- Куда? - спросила Элен.
- Э-э... домой, - сказал он.
- Прошу вас, пожалуйста, пойдемте со мной на банкет, - сказала Элен.
Гарри ужасно покраснел.
- Боюсь, что для банкетов я не гожусь, - сказал он.
Куда девался Марлон Брандо! Язык его не слушался, сам он стал робким и
перепуганным - словом, он стал тем Гарри, каким всегда был в промежутках
между пьесами, - и это знал весь город.
- Хорошо, - сказала она. - Я вас отпущу. Но сначала дайте мне одно
обещание.
- Какое? - спросил он, и я подумал, что если она сейчас отпустит его
руку, он выскочит в окно.
- Я хочу, чтобы вы обещали подождать здесь, пока я принесу вам подарок.
- Подарок? - повторил он, окончательно впадая в панику.
Он дал слово. Без этого она бы не отпустила его руку. И он с несчастным
видом стоял на месте, пока Элен ходила в гримерную за подарком. Пока он
дожидался, все подходили и подходили к нему, повторяя, что он замечательный
актер. Но поздравления его не радовали. Он хотел одного - выбраться отсюда,
и поскорее.
Элен вернулась с подарком. Она принесла маленькую синюю книжечку с
широкой алой лентой вместо закладки. Это был Шекспир - "Ромео и Джульетта".
Гарри не знал, куда деваться. Бму удалось выдавить из себя только "спасибо".
- Я тут отметила мою любимую сцену, - сказала Элен.
- М-м-м, - сказал Гарри.
- Вы не хотите посмотреть, какую сцену я больше всего люблю? - спросила
она.
Пришлось Гарри открыть книжку там, где была алая лента. Элен подошла к
нему совсем близко и прочла слова Джульетты:
"- Зачем ты здесь и как сюда проник? Ограда неприступно высока, за ней
же - смерть, коль кто-то из родных тебя узнает".
Она показала на следующую строчку:
- Ну-ка, взгляните, что отвечает Ромео.
"- Крылатая любовь перенесла меня через ограду, - громко прочел он
своим обычным, будничным голосом. Но вдруг он весь преобразился: - Для любви
нет стен неодолимых; любовь - всегда дерзанье, и она преград не знает. Всей
твоей родне меня не удержать", - прочел он и выпрямился и стал на восемь лет
моложе, стал смелым и радостным.
"- Но если они тебя увидят - то убьют", - сказала Элен и потихоньку
повела его за кулисы.
"- Увы! Твои глаза опасней сотни шпаг", - сказал Гарри.
Элен повела его к служебному выходу.
"- Взгляни поласковей, и все враги на свете со мной не сладят", -
сказал Гарри.
"- Я все бы отдала, чтобы они тебя не увидали", - сказала Элен, и это
были последние слова, которые до нас донеслись.
На банкет они не пришли. Через неделю они поженились.
Видно было, что они очень счастливы, хотя по временам проскальзывало
что-то странное - все зависело от пьесы, которую они читали вместе в это
время. Как-то я зашел в телефонную контору - машина опять выписывала
идиотские счета. Я спросил Элен, какие пьесы они с Гарри читали в последнее
время.
- На этой неделе я была замужем за Отелло, меня любил Фауст и похищал
Парис. Скажите, разве я не самая счастливая женщина на свете?
Я сказал, что тоже так думаю и что большинство девушек в нашем городе
думают то же самое.
- Им никто не мешал, - сказала она.
- Многие не вынесли бы остроты ощущений, - сказал я. Потом добавил, что
меня просили поставить еще одну пьесу. Я спросил, можно ли пригласить ее и
Гарри. Она ослепительно улыбнулась и спросила:
- А кто мы теперь?
Текст взят с сайта http://lib.ru
на главную антология "Фантасты об искусстве"
